Междуглушь - Страница 112

112

День клонился к вечеру, девушка тревожилась всё сильнее. Она вела себя так беспокойно, что старший охранник скрестил на груди руки и провозгласил: «Ну, что я говорил?» Но молодой опять упросил его не трогать девушку.

— Присмотри за ней, — бросил старший, уходя со смены.

Часа в четыре пополудни девушка принялась мерить шагами перрон. Она становилась всё нетерпеливее и пристально вглядывалась в каждого, кто слишком долго задерживался на станции. Охранник начал испытывать к ней жалость.

— Это ты? — спросила девушка у мужчины, который стоял и читал газету.

— Прошу извинить, я думала, вы кто-то другой, — сказала она работнику, ремонтировавшему киоск-автомат. — Вы, случайно, не кто-то другой?

Пожалуй, старший охранник был прав — с девушкой явно творилось неладное. К тому же молодой страж порядка заметил и ещё кое-что, ясно говорящее о том же. Её платье. Оно было прекрасно, оно было изящно, и сзади на нём болталась этикетка.

* * *

Мэри Хайтауэр провела в живом мире неделю, и за это время он показал ей своё безжалостное лицо во всей красе. Несмотря на всю свою гибкость и приспособляемость, Мэри несколько раз попала в ситуации, к которым не была готова. Дело не только в том, что её образ мышления и поведения больше соответствовал временам, когда мир был добрее. Просто Мэри позабыла о бесконечных неудобствах, связанных с живым человеческим телом.

Первое: голод и жажда. Мэри несколько раз в течение первых дней едва не падала в голодный обморок. Постоянная потребность в пище — как же это неприятно! Мысль о краже любого рода претила Мэри, поэтому она возложила надежды на человеческое участие. Представьте себе её отчаяние, когда она обнаружила, насколько неохотно люди делятся своей пищей, даже когда их вежливо просишь! В конце концов Мэри была принуждена питаться объедками, оставшимися на тарелках, но и тогда бессердечные официанты гоняли её, как бездомную собаку.

Само тело, его функции тоже выводили Мэри из себя. Правда, она быстро сообразила, что игнорировать их — не выход. К тому же это тело так ужасно воняет! В Междумире от Мэри еле заметно веяло ароматами сирени и полевых цветов — именно так пахли луга вокруг неё в тот день, когда она умерла. А вот её живое тело благоухало отнюдь не фиалками! Так что зелёное бархатное платье, которое она носила уже больше ста лет, за какие-то несколько дней истрепалось, запачкалось и приобрело такой запашок, что люди стали сторониться Мэри.

За ту неделю, что она провела в пути на запад, ей попалось несколько мужчин — с виду весьма обходительных и готовых прийти на помощь — как тот, например, что купил для неё это чудесное новое платье. Однако, как выяснилось, они вовсе не были джентльменами. Совсем наоборот — когда она не ответила на их чувства, они все показали себя с очень даже неприглядной стороны.

«Что ж, — думала Мэри, — во всяком случае, я сохранила своё достоинство, и к тому же у меня теперь новое платье».

Вечером накануне своего прихода в Литтл-Рок она искупалась в городском фонтане, кое-как смыв с себя присущую живым вонь, и расчесала волосы найденной в сточной канаве щёткой.

«Мы встретимся через неделю, — вот что прошептал ей на ухо Милос тогда, в Грейсленде. — Ровно через неделю жди меня на станции Литтл-Рок».

Вот она и старалась — какие бы горести ни выпали на её долю в эти ужасные семь дней, ради Милоса она должна выглядеть как можно лучше.

Мэри понимала, что Милос придёт к ней в чужом теле, так что она его не узнает, пока он сам себя не обнаружит. Значит, остаётся только ждать. Вот она и ждала. Ждала всё утро, потом весь день до вечера. Но на закате, когда так ничего и не случилось, Мэри уже не находила себе места. А если Милос вообще не придёт? А вдруг он передумал? Неужели она навсегда теперь останется в этом страшном мире живых?! И теперь кошмар её первой недели здесь растянется на целую жизнь? Она содрогнулась при мысли о том, как старится, разрушается её тело… Какой грех она совершила, чтобы заслужить такую невыносимую кару?!

Прибыл поезд, одни пассажиры вышли, другие вошли, и поезд отправился. Уже давно спустилась ночь, а Милос так и не появился. Мэри обхватила голову ладонями и заплакала.

— Послушайте, мисс… Мне очень жаль, что ваш друг не пришёл…

Она взглянула на этого прилипчивого молодого охранника, сделала над собой усилие, постаралась взять себя в руки и убрала с лица пару выбившихся прядок.

— Это ничего, — ответила она. — Правда, всё хорошо.

Она посмотрела на большие станционные часы — те показывали половину десятого. Теперь на станции не было ни одной живой души, кроме неё и охранника.

— Я прошу прощения, — сказал он, — но станция закрывается.

Мэри вытерла глаза. Парень присел с ней рядом.

— Должно быть, у вас очень длинная смена, — заметила она. — Вы тут с самого утра.

Он пожал плечами, как бы извиняясь.

— Вообще-то моя смена уже давно закончилась. Я просто беспокоился за вас, вот и остался.

Он протянул руку к её затылку.

— Вы в курсе, что не сняли этикетку с платья?

— Правда? Я не заметила.

— Такие вещи надо замечать. Есть шутники, которые цепляют людям бумажки с надписью «Пни меня в зад». Вы позволите?

— Да, пожалуйста.

Он сунул руку в карман.

— Я позавчера отнял это у одного хулигана — он пытался стянуть пару пачек сигарет. — С этими словами он выудил из кармана нож-финку и срезал этикетку со спины Мэри.

— Благодарю вас.

Парень протянул ей руку.

— Моё имя Роберто, но друзья называют меня Бето.

112